Неговорящие по-русски: в Новосибирске разработали уникальные методики обучения детей мигрантов

Фото: автора; vk.com

Начиная с 2025 года, дети мигрантов для зачисления в российские школы должны в обязательном порядке пройти тестирование на знание русского языка и получить не менее трех баллов. По решению Рособрнадзора диагностические материалы и задания для экзамена будут разработаны специальной комиссией к середине марта. Документ вступит в силу с 1 апреля 2025 года.

Еще в 2023 году Новосибирск стал инновационной площадкой Российской академии образования по обучению детей, не владеющих русским языком, и их адаптации в образовательную среду. Проект «Формирование и апробация комплексной педагогической модели социокультурной интеграции обучающихся общеобразовательных организаций, не владеющих русским языком, в образовательную среду школы» разработал Новосибирский институт современного образования (НИСО). Для этого появились веские основания: 15 новосибирских школ попали в условия, когда учителя были вынуждены обучать детей-инофонов, вообще неговорящих по-русски. С методическими разработками институту помогают партнеры, и не только местные.

Уже в этом году НИСО подписал соглашение о сотрудничестве со Ставропольским государственным педагогическим институтом (СГПИ), имеющим свои методики по обучению детей мигрантов из ближнего зарубежья. Один из авторов таких учебников – доктор филологических наук, профессор Александр Фокин провел семинар для новосибирских учителей русского языка.

К учебникам у Александра Алексеевича – особый подход. Они обязательно должны быть адаптированы к своему региону, чтобы дети узнавали новые слова с привязкой к тому поселку, городу, региону, где живут.

Главный принцип в обучении – фонетический: чем больше ребенок говорит, тем лучше запоминает. Лектор поделился методом слитнослогового чтения. Четкое и как бы нараспев произношение звуков позволяет грамотно произносить слова. Всего по 3 минуты в день дают положительный эффект. Фокину удалось добиться от своих учеников 100 процентной грамотности – это доказали и независимые проверки. Наиболее подходящий текст для таких тренировок «Муму» Тургенева.

Тема обучения детей мигрантов звучит и вне семинара. Директор НИСО Елена Плетнева с интересом слушает ученого из Ставрополья – региона, который известен своей многонациональностью.

– Так исторически сложилось, что наш регион стал многонациональным: землетрясение в 1980 году в Спитаке (Армения), 90- е годы – Карабах – все спасаются у нас. Самая большая диаспора армян и цыган в стране – у нас. Когда узбеков стали выдавливать из центра, они из столицы поехали к нам. Интересное наблюдение – проходишь мимо кафешек, сначала там замечаешь наших студентов, которые подрабатывают курьерами по доставке. А через некоторое время на том же месте уже ребята из Средней Азии. Еще через какое-то время эти ребята уже не на самокатах, а на машинах – взяли в аренду, купили по дешевке, чтобы составить конкуренцию. Для некоторых из них Россия – как перевалочная база, откуда потом можно переехать в Европу, а многие остаются у нас. Едут и из кавказских республик. Где-то религиозное давление – они из-за этого сбегают, а кто-то наоборот, чтобы продемонстрировать свои религиозные предпочтения. Мы стараемся в школах не запрещать национальные платки. Была даже скандальная ситуация. Ректор университета, авторитетный человек, очень жестко отчитала в студенческой столовой девушку в национальном платке. Хотя прекрасно знала, что эта девушка из нашего «туркменского» района. А студентка за словом в карман не полезла, ответила: «Я не могу вас уважать, потому то вы – русская женщина, а стоите в брюках и еще указываете, какую мне носить одежду. Мне муж повязал это, и только муж имеет право это снять». У них такая традиция: до свадьбы девушка может ходить без платка, но как только вышла замуж, снять с нее платок может только муж. Вот когда их надевают на совсем маленьких девочек, то это уже пропаганда, – рассуждает Александр Фокин.

Тему продолжила Елена Плетнева: «Хиджабы – не самое страшное. Страшное то, что детям не разрешают домой приносить книги на русском языке. Был случай в одной из наших новосибирских школ. Повели класс в библиотеку. И одна девочка говорит: я так хочу книги русские читать, а папа не разрешает, он запрещает их приносить, говорит, чтобы ни одной русской книги не было в доме! После этого как их можно дальше учить? Сильные учителя бегут из таких школ, потому что не знают, что делать. Я, как член Общественной палаты, еще год назад поднимала вопрос: если в школе 70 процентов – дети мигрантов, это значит, что на учителей русского языка в разы увеличивается нагрузка. Тогда почему им не доплачивают? Считаю, это региональная задача, и наше областное министерство должно принять решение о начислении таким учителям зарплаты с повышенным коэффициентом».

Александр Фокин делится, как подобная проблема решается на Ставрополье: «Наши учителя, например, сами заинтересованы проводить разъяснительную работу в местах, где живут цыгане – чтобы они получили гражданство, им выдали паспорта, детей приняли в детсады и в школы. В сельской местности почему на это идут? Чтобы была нагрузка, чтобы сохранить школу. Поэтому они сами обходят родителей и разъясняют им перспективы. Те начинают соглашаться, понимая, что их дети в садах и школах будут под присмотром и накормлены. А самим учителям у нас за это доплачивают».

В Новосибирске к выявлению детей мигрантов, не посещающих школы, подключились имамы мечети. Елена Плетнева рассказывает: «Многие семьи, приезжающие с детьми, представляют в миграционную службу справку о том, что ребенок продолжает учиться ДИСТАНЦИОННО в той школе, где обучался на родине. А по факту вообще нигде не учится, просто болтается на улице в поисках приключений и развлечений. Отсюда и рост хулиганства среди подростков. Таких детей заметили имамы возле мечети во время службы и сообщили в школу микрорайона. Но здесь проявилась еще и другая особенность. Наш Новосибирский государственный педуниверситет провел тестирование по вопросу: почему мальчики мигранты негативно относятся к российской школе. Оказалось, потому что учитель женщина для них – не авторитет, и что бы она ни говорила, они ничего делать не будут».

Александр Фокин предлагает разобраться в первопричинах подобных ситуаций: «Несмотря на то, что по соглашению со странами СНГ в России признаются дипломы из Армении, Узбекистана, Украины, Белоруссии, Азербайджана, Казахстана, отношение к русскому языку не везде одинаковое. В Армении, например, во многих школах вторым иностранным языком изучают не русский, а английский. Не лучшим образом обстоят дела с русским языком и в некоторых областях Белоруссии. Когда во время совместной олимпиады я проводил экскурсии с белорусской группой, то обратил внимание на то, что и дети, и педагоги с отторжением относятся ко всему, что связано с русским языком. Что же касается Узбекистана – там сохранилась традиция преподавания русского языка. Учителей они очень уважают. Сохранился к ним пиетет. Снять школьников на уборку хлопка могут с любого предмета, но только не с русского языка. А вот в Азербайджане сейчас будет сложно, там даже закрыли Русский дом. Следующий шаг – ликвидация в школах всех русских программ. На это давит Турция. А это значит, что поток людей, не согласных с такой политикой, туркинизацией, хлынет опять к нам.

Другая ситуация. У нас армянская семья привела мальчика для тестирования на знание русского языка. Родители его определили в седьмой класс. А ведь в России нет закона на понижающее обучение для мигрантов, как в Европе. Там, пока не освоил язык, на котором тебе преподают, несмотря на возраст, опускаешься на планку, соответствующую знаниям на уровне освоения программы. У нас пока этого нет. Ну, взяли этого мальчика из Армении в 7 класс, а в конце года ему ВПР сдавать. А ведь это у нас сейчас контролируется в регионе губернатором, потому что рейтинги глав регионов теперь зависят в том числе от результатов ВПР, функциональной, финансовой грамотности, ЕГЭ и ОГЭ…»

Елена Плетнева добавляет: «Ко всем этим проблемам незнания языка добавляется еще одна. Среди детей инофонов много ребят с задержкой в развитии. Особенно это характерно для семей с близкородственными связями».

Александр Фокин соглашается: «У нас на Кавказе такая же история – девушке можно выходить замуж только за своего, а это грозит вырождением нации. Они же Маркеса «Сто лет одиночества» не читали…»»

По мнению профессора СГПИ, тестирование детей мигрантов на знание русского языка всех проблем не решит. Более того, есть свои риски:

«Складывается такая ситуация. Некоторые вузы в стране, которые в свое время активно набирали на платное обучение узбеков и туркменов, стали лишать лицензий. Студенты не могли связать двух слов по-русски, но за деньги их продолжали переводить с одного курса на другой, а при выпуске выдавали липовые сертификаты, дающие право на получение российского гражданства. А дальше по цепочке: перевоз в Россию остальных членов семьи, устройство своих детей в наши детские сады и школы, получение соцпакета.

С одной стороны, вроде бы сейчас нашли механизм, позволяющий остановить этот беспредел – теперь без знания русского языка никуда не попадешь. Но, к сожалению, тестирование детей мигрантов не исключает появления взяткополучателей – директоров школ, которые захотят использовать ситуацию в корыстных целях. А взяткодатель опять получит нужную справку и гражданство. С другой стороны, когда некоторые депутаты призывают упростить получение гражданства, их можно понять. Стране нужны рабочие кадры. Об этом говорит и президент страны. В своих выступлениях он неоднократно подчеркивал, что к 2028 году нам потребуется миллион рабочих рук.

Но вместе со взрослыми приедут и их дети. Без помощи и поддержки государства решить проблему обучения и адаптации нового поколения бывших «своих» нашим учителям не по силам. Хотя все войны выигрывают именно учителя. Вот и сегодня они вступают в битву за сохранение русского языка.

Русский язык – это наше Отечество. Если мы сохраним язык, сохраним и Отечество, в противном случае мы его потеряем», – убежденно говорит Александр Фокин, и с этим не поспоришь.